Роза Гочияева – директор лицея при КГТИ, проректор института по учебной части: «Карачаевцам после ссылки помогали казаки»

Роза Гочияева – директор лицея при КГТИ, проректор института по учебной части: «Карачаевцам после ссылки помогали казаки»

Я не понимаю, что такое национальный вопрос. Как он может возникнуть? С детства помню: никаких раздоров между казаками  и карачаевцами не было. Мы нормально вместе жили. Если случался какой-то скандал, то дело было не в национальности –  просто люди разные. И карачаевец с карачаевцем мог поругаться; случалось, что и казак казака убивал.

Я родилась в Казахстане. Мои родители, – коренные кисловодчане,  познакомились и поженились в ссылке. Но попали они в Среднюю Азию в разное время и по разным поводам.

Семья моего папы, –  Шахмана Текова, происходила из горного аула Хасаут. Там они занимались животноводством: разводили овец, коров, коней. Работали сами и в самые напряженные периоды нанимали несколько помощников.

Дела шли хорошо, поэтому мой дедушка по папиной линии помимо дома в Хасауте имел еще несколько домов  в  Кисловодске. Один большой дом, – из которого впоследствии сделали многоквартирную коммуналку, – был в переулке Узкий. Это рядом с нынешней улицей Кольцова. Был еще небольшой дом на улице Верхняя Никитинская – у подножья горы Солдатка.

У дедушки было семеро детей. Мой папа – старший из них.

Он учился в школе № 3, где было много детей казаков. С одним из них, –  Костей Токаревым, Шахман крепко дружил.

Вплоть до того, что когда летом дедушка с братом уезжали работать на кош в горы, он частенько оставался ночевать в доме у Токаревых, в переулке Спокойный, 7. И родители Кости такую дружбу коренного казака с карачаевским мальчиком одобряли.

В 1935 году, когда моему будущему отцу было 14 лет, семья Тековых попала в жернова кампании по раскулачиванию. Дедушку арестовали (он и умер в тюрьме), его брата застрелили в горах. Забрали все. Многодетная семья переходила из одного дома в другой. Перед высылкой жили в небольшом домике на Верхней Никитинской улице. Он до сих пор существует.

Бабушку с семью детьми выслали сначала в Арзгирские степи, а потом – в Сибирь. И уже оттуда – в Узбекистан, в Голодную степь.

Моя мама, – Кезбау Болурова, до высылки жила на улице Ольховая набережная. Все соседи-казаки, с которыми Болуровы дружили, называли ее Катя.

Катя, ее младшие братья и сестра рано потеряли отца. Поэтому было трудно. Чтобы прокормиться, сажали картошку на огороде в районе нынешнего поселка Нарзанный. До войны там была  большая база, где держали скот.

И вот однажды, в ноябре 1943 года,  когда Кезбау было 13 лет, мать отправила ее с младшей сестрой и с двумя братьями выкапывать картошку в огороде, а сама осталась в городе.

Неподалеку от их огорода жила русская семья. Утром глава семьи ушел в Кисловодск. А когда вернулся, то долго разговаривал с женой. Тем временем моя мама с братьями и сестрой продолжали копать картошку.

Тогда сосед позвал детей и сказал: «Плохие новости. Сегодня ночью в Кисловодске всех ваших забрали. Значит, и за вами придут. Надо готовиться».

Он зарезал барана, приготовил мясо. Собрал в мешок и другие продукты. На следующее утро  приехала  машина.  Детей забрали и увезли в Кисловодск. Когда проезжали возле дома, брат спрыгнул из кузова, забежал во двор, но там никого не было. А участковый сказал: «Ваша мама на вокзале».

Но на вокзале мамы уже не было. Так они ее навсегда потеряли: моя  бабушка бесследно сгинула где-то в казахстанских степях.

А то, что в дороге моя мама, ее братья и сестра не умерли с голоду – это благодаря русским людям из поселка Нарзанный.

Среди высланных в Среднюю Азию у мамы и папы нашлись общие родственники. Они решили их познакомить.

Поскольку папу выслали еще в 1935 году, то ему разрешили приехать из Узбекистана в Казахстан. Так мои будущие родители встретились и поженились.

В Казахстане родились я и две мои младшие сестры.

После войны отец списался со своим школьным другом Костей Токаревым. Тот пришел с фронта тяжело больным туберкулезом. Отец все звал его в Среднюю Азию лечиться кумысом. Костя собирался приехать, но не успел – умер.

В 1956 году вышел Указ о реабилитации сосланных народов. В 1958 мы вернулись в Кисловодск. Нас привезли в товарном вагоне на товарную станцию. Другие семьи стали развозить по их родным аулам, а моим родителям ехать было некуда, потому что они оба – коренные кисловодчане.

Как сейчас помню – был майский день, сильный ветер поднимал такую пыль, что я подумала: «И что хорошего в этом Кисловодске? Пыльно, грязно».

Нас и еще несколько семей отвезли на грузовике на ферму под горой Пикет. Там было какое-то производственное строение. Каждой семье выделили в нем по крохотной комнатке.

Каждое утро мои родители уходили в Кисловодск в поисках жилья.  Но возвращались ни с чем.

И вот однажды, папа сказал: «Надо пойти проведать семью Кости».

Он знал, что у Кости остались жена Ира и дочь Алла. От Костиных родителей им остался небольшой полутораэтажный домик в переулке Спокойный: внизу большие подвалы, а наверху три жилые комнаты: одна большая и две маленькие.

Пришли, познакомились, поговорили.

И тут вдова папиного школьного друга говорит: «Умирая, Костя завещал: когда Шахман вернется, им первое время негде будет жить. Так ты им эту комнату отдашь. И пусть они в ней живут столько, сколько понадобится».

Тетя Ира пояснила, что сейчас в ней живут квартиранты: «Просто так их выселить я не могу. Поэтому вы привезите все свои вещи и выгрузите их во дворе. А я скажу квартирантам, что раньше это была ваша комната. Поэтому я вынуждена ее вернуть».

Одну ночь мы переночевали во дворе на своих вещах, а на следующий день квартиранты съехали.

 Мы заняли большую комнату, а в маленьких жила тетя Ира и ее дочь Алла.

В переулке Спокойный мы поселились летом,  а в сентябре я пошла в первый класс в ту же самую третью школу, в которой до высылки учился  мой отец.

Рядом в районе еще жили соседи, которые знали моих дедушку и бабушку: Гавриковы, Забровец, Борисенко, Ведяшкины. Все исконные кисловодские казаки.

Никогда никаких разговоров не было: кто какой национальности. У каждого возле дома стояли скамеечки. Вечером на них собирались: разговаривали, пели песни. И все праздники отмечали вместе.

Тетя Ира была родом из линейных ессентукских казаков. Во время революции судьба забросила их в Кисловодск, где она и познакомилась с Костей Токаревым.

В ее доме родилась еще одна моя сестра.  Все соседи приносили подарки новорожденной: кто чепчик, кто пеленку. И имя ей дала тетя Ира – Элла.

Мое детство было счастливым, потому что я жила в окружении очень хороших людей – коренных кисловодчан.

На Пасху тетя Ира снаряжала нас, маленьких девочек, в гости к своим родителям – типичнейшим казакам, которые жили на Поповой доле. Когда мы  приходили,  они угощали нас варениками с вишней. Этот старый район Кисловодска мне до сих пор очень дорог. Я и сейчас иногда там хожу – узнаю старые дома.

Ходили мы и на улицу Ольховая набережная – в гости к бывшим маминым соседям-казакам. Там тоже нас радушно встречали.

 Пять лет мы прожили у Токаревых, в переулке Спокойном, 7. Потом папа купил часть дома на Гагарина, 42. Там тоже оказались прекрасные соседи. Но это были не казаки, а грузины.

Когда карачаевцев выслали, часть жителей Грузии в приказном порядке переселили в Карачаевск.

Когда нас реабилитировали и вернули на родину, они были вынуждены оставить карачаевские дома и уехать в разные места, в том числе в Кисловодск. Но я ни разу не слышала от своих соседей грузинской национальности ни единого обидного слова. У нас были отличные человеческие отношения.

Окончив в Кисловодске школу, я поступила на химико-биологический факультет Кабардино – Балкарского госуниверситета. Среди студентов тоже никогда не возникало разговоров: кто какой национальности?

Поехать по распределению после окончания университета родители мне не разрешили. Вернулась в Кисловодск, но работы по специальности здесь не нашла.

Устроилась на электронный завод в Учкекене – контрольным мастером огромного цеха. Под моим наблюдением работали 350 человек. А начальником ОТК и, соответственно, моим непосредственным руководителем, был Борис Рамазанович Гочияев.

Мы понравились друг другу, поженились.

У нас двое детей, внуки. Все живем в Кисловодске.

Потом образовался Кисловодский гуманитарно-технический институт. И мы с Борисом Рамазановичем стали работать в сфере образования.

А  истории о том, как нашей семье помогали казаки, я рассказывала своим детям и продолжаю их рассказывать внукам.

Буду рада, если после этой публикации в газете откликнется кто-либо из родственников и потомков тети Иры или наших бывших соседей!

Записал Николай Близнюк.

Фото автора.